Содержание

 

 
Введение 3
1. Предыстория Великой Отечественной войны 5
2. Значение различных фронтов в войне 8
3. Советские потери 10
4. Коллаборационизм 13
5. Война и общество 15
6. Ялтинская система и происхождение «холодной войны» 19
Заключение 23
Список литературы 25

 

Введение

 

Уже более шестидесяти лет отделяет нас от того дня, когда человечество праздновало великую победу над фашизмом и милитаризмом, избавление от страшной угрозы порабощения. И эта многолетняя дистанция дает сегодня возможность историкам и политикам оценить события Великой Отечественной и Второй мировой войны спокойно, невзирая на политическую конъюнктуру и идейные пристрастия.

Advertisement
Узнайте стоимость Online
  • Тип работы
  • Часть диплома
  • Дипломная работа
  • Курсовая работа
  • Контрольная работа
  • Решение задач
  • Реферат
  • Научно - исследовательская работа
  • Отчет по практике
  • Ответы на билеты
  • Тест/экзамен online
  • Монография
  • Эссе
  • Доклад
  • Компьютерный набор текста
  • Компьютерный чертеж
  • Рецензия
  • Перевод
  • Репетитор
  • Бизнес-план
  • Конспекты
  • Проверка качества
  • Единоразовая консультация
  • Аспирантский реферат
  • Магистерская работа
  • Научная статья
  • Научный труд
  • Техническая редакция текста
  • Чертеж от руки
  • Диаграммы, таблицы
  • Презентация к защите
  • Тезисный план
  • Речь к диплому
  • Доработка заказа клиента
  • Отзыв на диплом
  • Публикация статьи в ВАК
  • Публикация статьи в Scopus
  • Дипломная работа MBA
  • Повышение оригинальности
  • Копирайтинг
  • Другое
Прикрепить файл
Рассчитать стоимость

Исследования о войне долгое время в СССР находилась под контролем правящей Коммунистической партии и несла, в первую очередь, идеологическую нагрузку. Мы не имели доступа к трудам эмигрантов, не имели возможности взглянуть на вторую мировую войну с другой стороны, со стороны наших союзников и противников.

Мировая историография Второй мировой войны насчитывает многие тысячи книг, статей и документальных публикаций. В нашей стране тема войны всегда была крайне острой и актуальной. Оценивая литературу о войне и отнюдь не отрицая ценности многих из этих трудов, всё же можно констатировать, что сегодня мы испытываем желание во многом по-новому взглянуть на предысторию войны, её ход, последствия и уроки.

С чем же связано желание, а может быть, даже и необходимость по-новому подойти к событиям Второй мировой войны?

Во-первых, это связано с открытием архивов. Сейчас мы имеем возможность обратиться к материалам первостепенной важности, к документам высших эшелонов государственной власти, к заседаниям Политбюро, ЦК и Государственного Комитета Обороны, к материалам прежде закрытой статистики, к стенограммам конференций антигитлеровской коалиции и пр. Эти новые документы не только дополняют наши представления, но и существенно меняют многие из них, позволяют рассмотреть и раскрыть значительное число проблем, которые ранее выпадали из поля зрения исследователей.

Во-вторых, мы нуждаемся в дальнейшей работе по преодолению идеологических наслоений, штампов и стереотипов, превалировавших в отечественной историографии прежних лет. Это относится как к внутреннему положению страны, так и к её международной политике, к деятельности других стран антигитлеровской коалиции, к ситуации в странах-агрессорах.

В данной работе мы рассмотрим дискуссионные проблемы истории Великой Отечественной и Второй мировой войны: причины и виновники войны, людские потери, цена победы, роль ленд-лиза, обоснованность решений политиков и военачальников в ряде острых ситуаций

Целью данного исследования является отражение дискуссионных проблем Великой Отечественной войны и II-ой мировой войны в работах различных авторов.

В процессе достижения поставленной цели будут решаться следующие задачи:

— проанализировать теоретические источники по поставленной проблеме;

— определить дискуссионные проблемы Великой Отечественной войны и II-ой мировой войны;

 

 

Внимание!

Это ОЗНАКОМИТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ работы №2043, цена оригинала 200 рублей. Оформлена в программе Microsoft Word.

ОплатаКонтакты.

1. Предыстория Великой Отечественной войны

 

В последние годы именно в изучении предыстории Великой Отечественной войны нашими историками достигнуты важные и весомые результаты. Раскрытие сущности пакта Молотова — Риббентропа, причин его появления и его последствий, реальная история «зимней» советско-финской войны 1939-1940 гг., действия Советского Союза в Прибалтике в 1940 г., ошибки и просчеты сталинского руководства в подготовке страны к войне, роли Коминтерна в предвоенные годы — эти и некоторые другие вопросы составляют далеко не полный перечень проблем, которые с успехом решали отечественные историки.

Но чем дальше и глубже мы проникали в события кануна Второй мировой войны, тем больше возникало новых вопросов, требующих ответа.

Один из них — тщательное исследование процесса принятия решений в советском руководстве в 1939-1941 гг. Практически до сих пор не найдено каких-либо протоколов Политбюро, обсуждавшего наиболее существенные кризисы тех лет: советско-финскую войну, прибалтийскую проблему, общее состояние советско-германских отношений и т. п. Нам остается до сих пор неясным, как оценивалась в Кремле общая ситуация, были ли какие-либо обсуждения внешнеполитических проблем и др.

Требуется и более детальное изучение состояния наших Вооруженных сил. Ознакомление с протоколами Политбюро за 1940 — начало 1941 г. показывает, что почти на каждом заседании, особенно в начале 1941 г., обсуждались вопросы состояния армии, её отдельных отраслей и систем вооружения. Важно сопоставить материалы этих обсуждений с их исполнением и реальным положением армии к июню 1941 г.

В архивах уже найдены записки и материалы обсуждения в Политбюро и военном руководстве неутешительных итогов советско-финской войны, выявившей слабую подготовленность Красной Армии и её командного состава.

 

Во внешнеполитическом плане было бы чрезвычайно интересно проследить тот момент, когда Сталин и Молотов приняли решение отказаться от идеи поддержки так называемого финского правительства Куусинена и ориентации на него.

Из документов и хода событий видно, что советские лидеры осенью 1939 г. хотели добиться от Финляндии того, что они получили от Латвии, Литвы и Эстонии (договоры о взаимопомощи и согласие на размещение войск на их территории). Встретив решительный отказ Финляндии, Сталин взял курс на военное решение. Но то, какие факторы реально повлияли на его последующие действия, требует дополнительного исследования. Связано ли это с военными неудачами или неожиданно резкой реакцией Лондона, Парижа, Вашингтона и северных стран? Или же здесь какую-то роль играло и поведение Германии? В общем, эта проблема требует дальнейшей разработки и комплексного подхода.

В последние годы довольно неожиданно появилась ещё одна острая проблема — речь идет о книгах Суворова, изданных как за рубежом, так и в России. В Германии была опубликована книга немецкого историка Мазера «Нарушенное слово», в которой повторяется концепция, выдвинутая Суворовым.

Главная идея Суворова, Мазера и некоторых других состоит в том, что Сталин вынашивал планы превентивной войны против Германии, намечая её начало на 6 июля 1941 г. Они считают, что политическое решение об этом было принято на заседании Политбюро ещё 19 августа 1939 г. и что план превентивного удара был изложен в записке Генерального штаба Красной Армии в середине мая 1941 г.

Сразу же после выхода в свет книг Суворова вокруг них развернулись активные дискуссии, в том числе в России — и в научной литературе, и в периодической печати.

Большинство российских и немецких историков выступили с критикой идей превентивной войны. При этом они исходили из того, что в протоколах Политбюро за август 1939 г. такого решения не обнаружено.

Что касается записки Генштаба, подписанной Г. К. Жуковым и С. К. Тимошенко, то, по мнению многих историков и военных экспертов, это был один из вариантов проектов, обычно разрабатываемых Генеральным штабом. Может быть, это была и запоздалая реакция наших военных кругов на усилившуюся агрессивность Германии и на многочисленные свидетельства (игнорированные Сталиным) о скором нападении Германии на Советский Союз. У нас нет никаких данных о реакции Сталина на эту записку.

По свидетельству этих же экспертов, состояние Красной Армии весной 1941 г., хорошо известное Сталину и его окружению, не давало им никаких оснований для упреждающего удара по Германии летом 1941 г.

В то же время довольно значительный набор фактов, документов и свидетельств того времени обязывает историков дать на них аргументированные ответы. Мы знаем также и то, что многие идеи, предлагаемые Сталиным, широко не обсуждались, по протоколам Политбюро не проходили и решались крайне узким кругом лиц.

К числу ещё не разгаданных до конца событий кануна и самого начала войны принадлежит и история о поведении Сталина в первые дни после нападения Германии на Советский Союз. Довольно подробно изложенная в мемуарной и художественной литературе, она ждет своего документального анализа.

При этом речь не идет, как кажется некоторым, о некоем оправдании действий Сталина и тоталитарной системы, это вопрос воссоздания полной картины истории Великой Отечественной войны, особенно её начального этапа.

Во всяком случае это интересная и драматическая страница нашей истории, и её раскрытие было бы весьма полезным вкладом в общую историю Великой Отечественной и Второй мировой войны.

 

 

 

2. Значение различных фронтов в войне

 

В течение многих лет наша историография активно разоблачала западных ученых за недооценку советского вклада в победу над фашизмом. Укоренившиеся в отечественной литературе формулировки о решающей роли Советского Союза в войне сосуществовали с утверждениями о гораздо меньшем значении военных операций союзников в Италии и Северной Африке.

Даже в освещении второго фронта просматривалась та же тенденция. В основном говорилось об откладывании его открытия, о желании некоторых кругов сговориться с окружением Гитлера; иногда делались намеки на вероломство союзников. Военные операции союзников во Франции, Бельгии и Германии привлекали меньшее внимание.

Схожий подход преобладал в нашей историографии в освещении проблем ленд-лиза. Была явно заметна тенденция преуменьшить значение ленд-лиза и американских поставок.

Пожалуй, лишь недавно мы всерьез заговорили и о значении военных операций союзников, и о существенной роли ленд-лиза в достижении победы. В принципе стремление раскрыть значение тех или иных фронтов вполне естественно и необходимо. С этих позиций следует подходить и к описанию роли советско-германского фронта в истории Второй мировой войны. Непреложным является тот факт, что Германия понесла на Востоке наибольшие потери и в живой силе и в технике, как и то, что Сталинградская битва стала во всем мире символом перелома в ходе войны. Мы не должны игнорировать и то обстоятельство, что советский народ понёс страшные и во многом невосполнимые потери. Но из этого отнюдь не следует, что мы должны преуменьшать вклад союзников, больших и малых стран в достижение победы. К сожалению, сейчас мы словно поменялись местами с некоторыми нашими коллегами. Так, в связи с празднованием 50-летия начала операции «Оверлорд», на Западе явно звучали голоса, направленные на замалчивание вклада СССР в победу и роли Восточного фронта.

Вообще, видимо, малопродуктивно и неправомерно заниматься взвешиванием на весах истории вклада каждой страны в войну. Например, Бельгия и Норвегия испытывали большие страдания и соответственно своим возможностям боролись против фашизма; вряд ли соизмерима с чем-либо трагедия польского народа. Как справедливо заметил американский историк Т. Уилсон, всякие попытки установить точно, насколько решающим был вклад каждого из партнеров, привели бы нас вновь на зыбкую почву бесконечных «а что, если».

Говоря о ленд-лизе, было бы важно внимательно и спокойно исследовать его значение для Советского Союза. Ранее в нашей историографии, как правило, называлась цифра 4%, которая отводилась ленд-лизу в общей сумме советского военного производства. Теперь многие отечественные историки склонны принять американские подсчеты, согласно которым эта цифра колеблется от 7 до 10%. [1]

 

 

3. Советские потери

 

Серьезные усилия были предприняты в последние годы для определения советских потерь. Сейчас в наших подсчетах утвердилось мнение о 27 млн. человек как об общем числе потерь СССР в войне (в том числе в военных сражениях — убитыми, пропавшими без вести и не вернувшимися из плена — 8,6 млн. человек).

Долгое время в литературе жертвы блокадного Ленинграда (среди гражданского населения) определялись 600 тысяч человек. Позже называлась цифра в 800 тысяч и некоторые другие. Сейчас имеется возможность внести существенные уточнения в этот вопрос. Приведём данные из газетной публикации – ныне рассекреченного документа военной поры.[2]

Осенью 1942 г. на Заседании бюро Ленинградского горкома ВКП(б) был заслушан доклад одного из руководителей хозяйственных служб города (А. Карпушина) о состоянии «похоронных дел» в дни блокады. Блокада, интенсивное возрастание немецких бомбардировок привели к резкому увеличению смертности среди мирного населения. В декабре врачи начали указывать главную причину этого – дистрофия. «Снижение продовольственных норм до минимума – 125 граммов хлеба, — говорилось в докладе, — при том, что никакие другие продукты не выдавались, привело к катастрофическому росту смертности на почве истощения и голода… В декабре цифра умерших достигла 42050 человек».

Массовая смертность населения достигла своего пика к концу февраля 1942 г. на ленинградских кладбищах – Серафимовском, Богословском, Большеохотском и других у контор и церквей, на дорожках в канавах, между могил лежали сотни оставленных трупов в гробах и без них. В декабре 1941 г. в больницах и госпиталях находилось более 7 тысяч невывезенных покойников. Многие умершие оставались лежать в квартирах.

 

В это же время городскими властями было принято постановление хоронить «по спискам», без регистрации смертей в загсах, которые не справлялись с работой.

Весной 1942 г. спешно проводились работы по рытью новых могил. Из доклада: «Сейчас мы имеем 96 братских могил, углублённых, общей протяжённостью 6 км420 м. Это плюс к имеющимся, но уже заполненным братским могилам протяжённостью более 20 километров… По неполным данным кладбищ за период с 1 июля 1941 года по 1 июля 1942 года в городе захоронено 1 миллион 93 тысячи 695 покойников». Напомним, что впереди было ещё полтора года блокады. С 15 апреля 1942 г. в Ленинграде возобновили похороны с регистраций смертей в загсах.

И заключительный абзац служебного доклада: «Результат работы был достигнут хороший – город и население, пережив небывалые лишения, после такого массового захоронения, избежала эпидемических заболеваний». Что здесь сказать… В героическом Ленинграде за 900 дней блокады погибло более 1 миллиона жителей (по некоторым данным — около 2 млн. человек). Постепенно, (но не слишком ли уж надолго растянулся этот процесс?) мы узнаем эти драматические подробности войны. К сожалению, наша историография ещё в большом долгу за многочисленные умолчания о подвиге народа в военную годину. Скажем, мы не имеем достоверных данных о наших военных потерях в битве за Москву в 1941-1942 гг. (в некоторых работах называются цифры порядка 2-х миллионов человек). В приказах советского командования нередко звучало необоснованное требование о победе «любой ценой» (например, известный приказ №270 от 16 августа 1941 г. или в ходе безуспешных наступательных операций зимой-летом 1942 г.). Требуется более глубокий комментарий и драматичного приказа №227 (июль 1942 г.), где впервые был жестоко поставлен вопрос о создании штрафбатов и заградотрядов.

Добавим, что по данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте Российской Федерации, за годы войны только военными трибуналами был осуждён миллион советских военнослужащих, из них 157 тысяч приговорены к расстрелу. Более половины обвинительных приговоров приходится на 1941-1942 годы. Отметим, что в эти цифры не входят расстрелянные перед строем – без суда и следствия[3].

Более пристального научного исследования заслуживают и некоторые «юбилейные» победы (битва за освобождение Киева, Берлинская операция и др.).

Известно, что у наших историков и демографов имелись свои методики подсчета: иногда в них учитывались как потери в результате воины, так и сокращение рождаемости, что, конечно, вызывало вопросы и сомнения.

В прошлые годы историки в значительной мере исключили из анализа вопрос о «цене победы». Причем в данном случае речь идет не только об общей цене, а об оценке тех или иных военных сражений и операций.

Многие историки весьма неохотно идут на исследования отдельных операций именно под углом зрения наших потерь в сопоставлении с их результатом. Известно, что некоторые военачальники предпочитали воевать числом, а не умением, полагая, что успехи всё спишут, в том числе и неоправданные потери.

Этот моральный аспект проблемы гуманизма в истории привлекает всё большее внимание историков. И сегодня нам было бы небезынтересно узнать, в каких операциях и какие военачальники думали и стремились к успеху ценой меньших потерь и жертв.

Разумеется, всякая война — это неизбежные огромные жертвы, но, к сожалению, формула «Мы за ценой не постоим» выражала в те трагические годы кредо многих деятелей как политического, так и военного руководства.

 

4. Коллаборационизм

 

Последние годы эта проблема в историографии привлекает значительное внимание. Начали писать и говорить об этом лишь в самое последнее время, да и то опираясь в основном на работы зарубежных историков и западные публикации документов. Между тем эта проблема требует внимания как составная часть истории Второй мировой и Великой Отечественной войн.

Коллаборационизм как международный феномен не обошел стороной и Советский Союз, причем у нас он имел ряд специфических черт и особенностей.

В 1942 г. в нацистской Германии по предложению ряда бывших белогвардейских генералов начала формироваться так называемая Русская национальная народная армия, а в 1944 г. по инициативе генерала Власова был учрежден Комитет освобождения народов России. Существовали в Германии Украинская и Белорусская Рады, национальные комитеты: северокавказский, туркестанский, татарский, армянский, грузинский, азербайджанский и т. п.

Всего, по некоторым подсчетам, в германских вооруженных силах служили от 700 тыс. до 1 млн. советских граждан, в основном из числа военнопленных; кроме того, от 200 до 300 тыс. служили в полицейских формированиях. К ним следует отнести и тех, кто служил на оккупированных территориях в органах местной администрации.

Очень важно разобраться в причинах и истоках советского коллаборационизма. Помимо общих причин, характерных для всего мира и связанных с предательством или с желанием конкретных людей избежать преследований либо получить определенные привилегии, в Советском Союзе были и свои причины. К ним следует отнести наличие в стране большого числа людей, пострадавших от красного террора в годы Гражданской войны, от сталинских репрессий и преследований. Многие тысячи крестьян, подвергшихся насильственной коллективизации, ссылкам; жертвы сталинских чисток в армии и госаппарате; десятки тысяч людей из национальных регионов, пострадавших от насильственной депортации, составляли значительный слой людей, недовольных советским режимом. И многие из них, оказавшись в плену или на оккупированной территории, примкнули к противнику, к сотрудничеству с ним в разных формах и областях. Многие военнопленные перешли на службу к немцам из-за угрозы физической смерти в концлагерях. Тысячи советских солдат и офицеров попали в плен в результате беспорядочного отступления Красной Армии, наступления вермахта и просчётов советского военного командования.

Все это, вместе взятое, и составило базу для советского коллаборационизма, который во многих случаях был следствием сталинской системы, сопровождавшейся террором, преследованиями и чистками.

Как известно, после войны коллаборационизм во всем мире был осужден как предательство национальных интересов. Во многих странах прошли судебные процессы над местными коллаборационистами. Таковые были проведены и в нашей стране. Но нет никаких оснований считать предателями сотни тысяч советских людей, оказавшихся в силу вынужденных причин в плену или на оккупированных территориях. Многие из них хотели выжить и вернуться на Родину.

В этом контексте, видимо, следует оценивать и власовское движение, его состав и намерения участников. Оно требует тщательного изучения, которое продолжается в российской историографии, публицистике и художественной литературе.

Говоря о фигуре Власова, следует отметить, что нет никаких оснований оправдывать его сотрудничество с нацистами идейными соображениями борьбы против большевизма, как его пытаются изобразить некоторые специалисты. Он занимал высокое положение в советской военной иерархии и никакими «оппозиционными» к советской власти настроениями не был отмечен.

 

 

5. Война и общество

 

Казалось, что эта тема была многогранно и всесторонне раскрыта в трудах отечественных историков. Выходили десятки книг по истории советского тыла, о рабочих, крестьянах и интеллигенции в годы войны и т п. Но во многих случаях это были весьма «приглаженные», «бесконфликтные» книги, в которых многие реальные проблемы оставались как бы за кадром. И только в последнее время историки серьезно занялись этой большой и многоплановой проблемой.

Для большинства населения война была борьбой за сохранение государства, за спасение своих семей, дома, родных и близких. На этой основе формировались патриотические настроения, усиливаемые официальной пропагандой. Известно, что Сталин с самого начала войны постоянно апеллировал к патриотическим и историческим традициям русского народа. Акцент на национальный характер войны проявился и в художественной литературе, публицистике, кино.

Обоснование победы как успеха социалистического строя, как «результата социалистического переустройства промышленности и сельского хозяйства» усилилось уже позднее, после завершения войны.

Борьба с лишениями, общая беда и желание выжить сплачивали и объединяли людей, создавали некий объединительный тонус общества. Но это единство обеспечивалось и жёсткими действиями репрессивного аппарата, подавлявшего любые проявления инакомыслия, неверия или сомнения в правильности тех или иных действий властей. Система ГУЛАГа продолжала действовать. Лагеря и тюрьмы постоянно пополнялись людьми, возвращавшимися из плена, а также теми, кто жил на оккупированных территориях, арестованными за «антисоветские настроения и разговоры» на фронте и в тылу. Нельзя забывать и о массовых депортациях многих народов Северного Кавказа и Крыма, немцев Поволжья и других.

Задача историков сегодня состоит в том, чтобы всесторонне, опираясь на архивные документы и материалы, раскрыть особенности советского менталитета военного времени и действий официальных властей и пропаганды.

Требуется и иной подход к исследованию положения и настроений различных социальных групп и слоев советского общества. Долгое время всячески насаждалась лишь идея о его монолитности, о том, что крестьянство, обеспечивая нужды фронта и тыла, составляло одну из опор советского строя. И многие факты подтверждали это. Сотни тысяч крестьян, одетых в солдатские шинели, защищали страну, вносили огромный вклад в достижение победы. Но верно и то, что многие тысячи крестьян, оказавшись в плену, пошли в военные формирования, создаваемые под патронажем нацистского руководства. Видимо, насильственная и поголовная коллективизация, политика раскулачивания не только нанесли удар по экономическому потенциалу деревни, но и способствовали распространению недовольства и оппозиционных настроений.

Особый интерес вызывает изучение настроений интеллигенции. Её подавляющее большинство вместе со всем обществом разделяло патриотические настроения, стремилось внести свой вклад в достижение победы. Интеллиген­цию попытались привлечь на свою сторону путем расши­рения приема в Коммунистическую партию, что создава­ло видимость укрепления связи партии и народа. В результате этих мер было достигнуто морально-полити­ческое единство советского общества, что являлось в то время не просто идеологическим штампом, а средством укрепления общества в целях достижения общей цели. Но чем ближе была победа, тем больше среди интеллигенции нарастало желание перемен, ослабления давления и контроля режима.[4]

Особенно это относилось к тем тысячам офицеров, которые освобождали европейские страны и соприкасались с союзниками и населением стран Восточной и Юго-Восточной Европы. Это общение размывало стереотипы довоенной официальной советской пропаганды, насаждавшей враждебное отношение к западному образу жизни, его политике и культуре. Многие из возвращавшихся на Родину из Европы офицеров и солдат мечтали о том, как они смогут начать новую жизнь после победы.

В экономическом плане сверхцентрализация экономической жизни во время войны была необходимым условием концентрации всех сил страны для достижения победы. Но сохранение этой системы и в послевоенные годы явно не соответствовало потребностям экономики, особенно отрицательно сказывалось на развитии сельского хозяйства, отраслей, связанных с легкой и пищевой промышленностью, на всей системе сервиса и услуг.

Большие проблемы стояли перед областями, находившимися под оккупацией. Мало того, что многие из них были разрушены и разорены и что их экономика была почти полностью подорвана, так ещё и на население этих районов вскоре после войны обрушилась волна репрессий и преследований. Само пребывание на оккупированной территории ставило людей в дискриминационное положение, держало их под подозрением.

Мы уже отмечали и трагическое положение бывших военнопленных, их подавляющее большинство должно было пройти так называемые фильтрационные проверки, а многие десятки тысяч — лагеря и ссылки.

Единство общества, обусловленное общим желанием победы и стремлением спасти от поражения страну, свои дома, родных и близких, и последовавшая после окончания войны эйфория победы не могли скрыть трудностей и противоречий внутри советского общества. Вскоре после победы стали очевидными внутреннее напряжение режима, экономические, социальные и национальные сложности, в результате чего, как известно, был принят целый комплекс решений.

Акцент на указанные выше вопросы не означает того, что жизнь страны после войны определялась только этими негативными факторами. В обществе были и подъём, и радость, и удовлетворение в результате великой победы, одержанной над агрессором. Мы обращаем внимание на них главным образом потому, что ранее они часто выпадали из поля зрения исследователей, и в итоге картина нашей жизни носила поверхностный, неполный и односторонний характер.

В русле новых тенденций, распространенных в мировой и отечественной исторической науке, чрезвычайно важно обратиться к повседневной истории, к анализу жизни и чувствам простого советского человека в годы войны и на фронте, и в тылу. Речь идет о жизни солдата, о его настроениях и желаниях.

С наступлением перестройки в книгах о Великой Отечественной войне преобладали негативистские тенденции. В частности, много писали и говорили о штрафных батальонах, заградительных отрядах. Между тем, все это было не советским изобретением. Штрафные и ударные (офицерские штрафные) батальоны существовали еще в Первую Мировую войну. Заградительные отряды в 1916 г. ввели генералы Л.Г. Корнилов и А.И. Деникин. Штрафные батальоны СС существовали и в германской армии, они действовали на особенно напряженных направлениях боевых действий, в частности, под Сталинградом. По словам О. Хасселя, солдаты и офицеры вермахта не любили и боялись этих штрафников, потому что состав этих батальонов состоял из отбросов общества в полном смысле этого слова – из уголовников, наемников и т.д.

Сейчас начато изучение сохранившихся солдатских писем и других документов. Столь же важно тщательно раскрывать повседневную жизнь людей в тылу, их представления о жизни и смерти, их радости и страдания, мелкие и крупные заботы и чаяния.

 

 

 

 

6. Ялтинская система и происхождение «холодной войны»

 

В январе — первой половине апреля 1945 г. советскими войсками были осуществлены Восточно-Прусская, Висло-Одерская, Венская, Восточно-Померанская, Нижне-Силезская и Верхне-Силезская наступательные операции. Их результатом стал разгром главных военных группировок немецко-фашистских войск и освобождение почти всей Поль­ши, значительной части Чехословакии, всей Венгрии, вос­точной части Австрии с ее столицей Веной. Советские войска вышли к Одеру. В сложившихся условиях немецко-фашистское командование, оказавшись перед явной угрозой военно-политического поражения, попыталось вызвать раскол в антигитлеровской коалиции и добиться сепаратного мира с США и Великобританией. Реакционные элементы правя­щих кругов США и Великобритании в глубокой тайне от правительства Советского Союза пытались вести перегово­ры с высокопоставленными представителями фашистской Германии о прекращении войны. Тем не менее Советский Союз продолжал добиваться укрепления антигитлеровской коалиции. В этой связи решающие победы Красной Армии над гитлеровским вермахтом способствовали успеху Крым­ской конференции 1945 г. руководителей СССР, США и Великобритании. Конференция состоялась в Ливадии (близ Ялты) 4-11 февраля 1945 г. На конференции были согласо­ваны военные планы совместных действий этих стран про­тив Германии на завершающей стадии войны, определены их отношения к Германии после ее безоговорочной капиту­ляции и намечены основные принципы общей политики в отношении послевоенной организации мира. В частности, предусматриваемая оккупация Германии по определенным зонам, создание союзнической администрации и «контроль­ного механизма в Германии». Конференция приняла реше­ние о создании международного учреждения, имеющего целью сохранение мира, — Организации Объединенных Наций (ООН) и постоянного органа при ней — Совета Без­опасности. Конференция приняла «Декларацию об освобож­денной Европе», в которой союзные державы заявили о стремлении согласовывать свои действия при решении по­литических и экономических проблем освобожденной Евро­пы. На конференции было также достигнуто соглашение о вступлении СССР в войну против империалистической Япо­нии через два-три месяца после окончания войны в Европе.[5]

В последние годы в результате открытия архивов возник новый интерес к той ялтинско-потсдамской системе международных отношений, которая начала создаваться на завершающей стадии Второй мировой войны.

На международной конференции в итальянском городе Кортона в сентябре 1994 г. один из крупнейших историков и политологов Италии профессор Ди Нольфо заявил, что если бы все положения Ялтинской конференции были выполнены, то, возможно, не было бы и «холодной войны».

Уже начались публикации новых архивных документов о советско-английских отношениях и переговорах во время войны; самое интересное в этих документах состоит в следующем: они показывают, что в конце 1941 г., когда немцы стояли на пороге Москвы, советские и английские представители уже обсуждали контуры послевоенного мира. Важные задачи стоят и в изучении советско-американских отношений: необходимо тщательное исследование мотивов советского руководства накануне и после Ялтинской конференции. Но уже сейчас на основе наших знаний и представлений мы можем высказать некоторые соображения о характере ялтинской системы, её последствиях и взаимосвязи с возникновением «холодной войны». Теперь мы можем с бóльшим основанием говорить об этом, ибо знаем уже не только историю создания этой системы, но и её конец, т е. имеем дело с завершенным процессом.

Ялтинская система явилась следствием и проявлением нового соотношения сил, сложившегося в итоге Второй мировой войны: Советский Союз, с одной стороны, западные союзники во главе с США — с другой, фактически фиксировали свои сферы влияния. Привычная опора на военную силу создала некий синдром силы, который каждая из сторон была не прочь использовать в своих политических интересах. Для США это было атомное оружие и экономическая мощь, для Советского Союза — многочисленная армия, стоявшая в ряде стран Восточной, Юго-Восточной Европы и восточной части Германии.

В каком-то смысле ялтинская система закладывала основы биполярного мира. Было очевидным, что каждая из сторон будет стремиться не только удерживать своё присутствие и влияние в своей зоне интересов, но и при первой возможности будет пытаться расширять эти зоны. В более широком плане можно сказать, что раздел сфер влияния в разоружающемся мире мог стать фактором стабильности, но в мире с огромным накоплением оружия и перспективой гонки вооружений он очень часто служил основой для глобальной конфронтации. К тому же сразу после окончания войны в центре Европы начал складываться один из главных очагов послевоенной напряженности — разделенная Германия.

Все эти вопросы как в общетеоретическом, так и в чисто практическом плане занимают внимание историков всё больше. Видимо, в самое ближайшее время необходимо провести дискуссии и обсуждения, наметить исследовательскую программу, связанную с работой в архивах, чтобы подготовить новые труды о международных отношениях и внешней политике периода Второй мировой войны (особенно её завершающего этапа), вскрыть те факторы — объективные и субъективные, которые с фатальной определенностью вели дело к новой напряженности — к «холодной войне» и острой конфронтации.

Особый интерес в этой связи вызывает проблема советской политики в Восточной Европе, её влияния на процессы послевоенного устройства мира. В целом исследование советской внешней политики периода войны на нынешнем этапе немыслимо без широкого использования новых архивных документов и материалов. Мы получаем сейчас возможность узнать из первоисточников, как формировалась советская концепция послевоенного мира, как работали те несколько комиссий, которые были специально созданы при правительстве СССР для разработки предложений; нам необходимо ознакомление и с подготовительными советскими материалами к конференциям глав великих держав.

Много неясных вопросов связано с ситуацией на Балканах, да и в отношении Германии мы ещё только начали получать доступ к документам высшего руководства. Во всех этих случаях нам необходим сравнительный анализ с документальными материалами США, Англии, Германии и других стран.

Историки нуждаются в привлечении многочисленного корпуса новых документов, что позволит глубже раскрыть трагические страницы Второй мировой и Великой Отечественной войн. В этом плане заслуживают поддержки разнообразные книги, статьи и сборники документов, расширяющие наши представления о войне и побуждающие к новым исследованиям, к постановке острых и дискуссионных проблем.

Во всей этой работе особое место занимают вопросы преподавания истории в средней школе. История Великой Отечественной войны в курсе общеобразовательной школы не только дает учащимся представление о самом трагическом событии XX в., но и активно содействует воспитанию у молодежи чувства патриотизма и уважения к тем, кто принес нашей стране победу в Великой Отечественной войне.

Заключение

 

В течение многих лет отечественная историография, говоря о наших победах в войне и нашей действительно великой роли в разгроме фашизма, избегала в то же время говорить об ошибках и просчетах советского руководства, о состоянии общества в годы войны — о настроениях и положении его отдельных слоев, о трагедии советских военнопленных и других проблемах.

Историки не очень много и не слишком объективно писали о вкладе наших союзников в победу над Германией и Японией как в экономической, так и в военной областях. Сегодня мы можем и должны сказать обо всех этих проблемах, опираясь на реальные документы и представляя себе войну и как великую победу, и как трагедию человечества и нашей страны.

Отрицательно воздействовали на нашу историографию и постоянные колебания советских лидеров и идеологов в оценке Сталина и сталинизма. Безудержная апология конца 40-х — начала 50-х гг. сменилась сначала резкой критикой, а затем новым витком неосталинизма — в конце 60-х и в 70-е гг.

В итоге в большинстве трудов предпочитали вообще не упоминать имен советских лидеров военного времени, избегали давать им какую-либо оценку. Зато всячески превозносили «деяния» советских лидеров 60-80-х гг.

Все это не только мешало изложить подлинную правду о войне, но и дискредитировало многие исторические отечественные труды как в глазах нашего народа (особенно молодежи), так и за рубежом. Это относится и к зарубежной историографии. Некоторые авторы явно под влиянием событий конца 80-х и начала 90-х гг. как бы поменялись местами с советскими авторами 50-х гг. Они пытаются всячески принизить вклад нашей страны в победу, либо отрицая всем известные факты, либо перенося на годы войны оценки, суждения и ситуацию более позднего времени.

В этих сложных условиях отечественная историография находится на важном и переломном рубеже. Избегая шараханий и новых конъюнктурных наслоений, историки продолжают вводить в научный оборот новые архивные документы и материалы, прежде всего высшего государственного, партийного и международного эшелона, ставить и раскрывать острые и дискуссионные проблемы истории Второй мировой войны, показывая реальную роль исторических личностей, лидеров всех уровней и калибров тех лет.

Решение этой задачи потребует не одного десятилетия, но многое будет зависеть и от того, насколько глубоко, последовательно и честно мы поставим эти вопросы сегодня, объективно оценивая отечественную историографию прошлых лет и определяя перспективы на будущее.

Необходимо подчеркнуть следующее — дискуссии об истории военных лет, о военных и политических лидерах того времени, анализ советской политики, стремление к раскрытию реальной правды отнюдь не должны заслонять значения великой победы советского народа в войне. Огромные жертвы, понесенные нашим и другими народами, никогда не могут быть преданы забвению. Долг страны, общества и историков постоянно помнить об этих жертвах, так же как и о судьбе тех ветеранов, которые продолжают жить и трудиться в наши дни.

 

 

Список литературы

 

  1. Гусев Б. «Похоронное дело» в блокадном Ленинграде // Известия, 23 декабря 1994
  2. Ермолович Н. Клеймо изменника // Общая газета. №3, январь 1996
  3. Илларионова  Е.  В.,  Фомина  А.С.,  Гуськов  История  Отечества. /Московский  международный  институт  эконометрики,  информатики, финансов и права. — М.: 2002. – с. 107
  4. Личман Б.В. История России для технических вузов: Учебное пособие, Изд. 3-е, испр., доп.. Учебники для вузов. Изд-во «Феникс», 2004.
  5. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. — М.: Издательская группа ИНФРА • М — НОРМА, 1997.  592с.
  6. Орлов А. С., Георгиев В. А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России. Учебник.- М.:«ПРОСПЕКТ», 1997.-544 с.
  7. Поляков Ю.А. Почему мы победили. О массовом сознании в годы войны // Свободная мысль. 1994. № 1.
  8. Шефов Н.А. Вторая мировая: 1939-1945: История великой войны Издательство: Вече, 2005.

 



[1] Шефов Н.А. Вторая мировая: 1939-1945: История великой войны

[2] Гусев Б. «Похоронное дело» в блокадном Ленинграде // Известия, 23 декабря 1994.

[3] Николай Ермолович. Клеймо изменника // Общая газета. №3, январь 1996

[4] Личман Б.В. История России

[5] Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *